Элиан

Элиан

ПЕСТРЫЕ РАССКАЗЫ

1. Аристотель, сын Никомаха, по справедливости слывший мудрым, будучи лишен определенных ему в Дельфах почестей1, так написал об этом Антипатру: "Что касается почестей, определенных мне в Дельфах и теперь отнятых, я решил не слишком о них думать, но и не бросить думать совсем". Эти слова не свидетельствуют о тщеславии Аристотеля, и я не стал бы обвинять его в чем-либо подобном, так как с полным основанием он полагал, что разные вещи — чего-то совсем не иметь и, имея, потерять. Ведь не получить вовсе — не страшно, но лишиться полученного — обидно.

2. Агесилай радовался, когда варвары не сдерживали своих клятв, потому что этим они, по его мнению, навлекали на себя гнев богов и обращали их в благосклонных союзников Спарты.

3. Тимофей, сын Конона, беспощадно задел Аристофонта из дема2 Асиния, великого чревоугодника, остроумно сказав ему: "Ничто не постыдно для человека, которому все мало".

4. Аристид из Локр, умирая от укуса тартесской кошки3, сказал, что охотнее погиб бы от зубов льва или пантеры, если уж подобный конец написан ему на роду, чем от укуса такого ничтожного животного. Мне думается, что Аристида больше печалила бесславная причина смерти, чем самоё смерть.

5. Афиняне избирали на государственные и военные должности не только пригодных к этому сограждан, но и чужестранцев, которым вверяли власть, если им было известно, что те доблестны и способны принести пользу. Кизикиец Аполлодор и клазоменец Гераклид, например, неоднократно были избираемы стратегами; они достойно показали себя и потому были сочтены достойными стоять во главе афинян. Афины следует хвалить за то, что там не стремились польстить гражданам, жертвуя истиной, и высокое доверие оказывали гражданам не по рождению, если они заслужили эту честь своей доблестью.

6. Аристипп настоятельно советовал людям не страдать из-за прошлого и не печалиться заранее из-за будущего, так как это залог спокойствия и бодрости духа. Предписывал он также заботиться только о сегодняшнем дне, вернее о той его части, когда осуществляется или обдумывается какое-нибудь дело. Человеку, говорил он, принадлежит лишь настоящее, а не прошлое и не будущее: прошлое ушло, а наступит ли будущее, неизвестно.

7. У лакедемонян был закон, гласивший: никто не должен носить одежду не подобающего для мужа цвета и быть полнее, чем это согласуется с потребностями гимнасия4. Последнее рассматривалось как свидетельство лености, а первое — как признак немужественных склонностей. Согласно этому же закону, эфебам5 полагалось каждые десять дней голыми показываться эфорам6. Если они были крепки и сильны, словно высеченные из камня, благодаря телесным упражнениям, то удостаивались одобрения. Если же эфоры замечали в них следы дряблости и рыхлости, связанные с наросшим от недостатка трудов жиром, юноши подвергались телесному наказанию. Эфоры ежедневно осматривали их одежду, следя, чтобы все в ней соответствовало установленным предписаниям. В Лакедемоне держали поваров, приготовляющих только мясные блюда; тех же, чье искусство было более разносторонним, выгоняли из его пределов, как изгоняют тех, кто служит очистительной жертвой за болящих7.

Однажды эфоры, приведя в многолюдное собрание Навклида, сына Полибиада, человека благодаря своему пристрастию к роскоши полного и тучного, грозили изгнать его, если он не откажется от своего недостойного, свойственного ионийцу, а не лакедемонянину, образа жизни, так как вид Навклида позорит Лакедемон и его законы.

8. Поликлет изваял две статуи, изображавшие одно и то же; одну по вкусу толпы, другую по законам искусства. Первую в угоду толпе он создавал так: по желанию всякого, кто к нему приходил, Поликлет послушно делал изменения и поправки. Наконец, он выставил обе статуи. Одна вызвала всеобщее одобрение, другая была осмеяна. Тогда Поликлет сказал: "Статую, которую вы ругаете, изваяли вы, а ту, которой восхищаетесь, — я".

Однажды ученик флейтиста Гиппомаха, играя, сделал ошибку, но имел успех у слушателей. Гиппомах же ударил его посохом и сказал: "Ты сыграл скверно, иначе они бы тебя не хвалили".

9. Ксенократ из Халкедона никогда, как рассказывают, не сердился на Платона за насмешки над его неловкостью в обращении с людьми; человека же, подстрекавшего его ответить Платону, мудро заставил умолкнуть, сказав: "Это мне только полезно".

10. Во время выборов стратега афиняне предпочли Демада Фокиону. Гордый этим избранием, он подошел к Фокиону со словами: "Одолжи мне грязный плащ, который ты носил, когда был стратегом". Фокион ответил: "Тебе хватит грязи и без этого плаща".

11. Однажды Филиск обратился к Александру с такими словами: "Стремись к славе, но остерегайся стать чумой или мором для тех, кто под твоей властью, будь для них здоровьем". Этим он хотел сказать, что крутое и жестокое правление, завоевание городов и истребление народов равносильно чуме, а забота о благополучии и процветании подданных — благо, порождаемое миром.

12. Чтобы не скучать во время пути, персидский царь8 возил с собой липовую дощечку и обстругивал ее ножичком. Так он коротал время. У него ведь не было ни книги, чтобы читать о чем-нибудь значительном и возвышающем душу, ни способности обдумывать вещи благородные и достойные размышления.

13. Агафон часто пользовался противопоставлениями. Однажды некто, чтобы улучшить его стихи, попытался вычеркнуть противопоставления. На это Агафон сказал: "Ты забываешь, милейший, что тем самым выбрасываешь Агафона из Агафона". Столь высоко поэт ценил этот прием и считал, что он составляет неотъемлемую часть его трагедий.

14. Некто великодушно предложил кифаристу Стратонику гостеприимство; тот очень обрадовался приглашению, так как в чужом городе ему негде было остановиться, и был благодарен за приют. Но вот он заметил, что туда один за другим входят люди, и дом как бы открыт для всех желающих. Тут Стратоник сказал своему рабу: "Уйдем отсюда: мы, кажется, вместо домашнего голубя напали на дикого, вместо дома — на постоялый двор".

15. Речи Сократа уподобляли картинам Павсона. Однажды Павсон получил от кого-то заказ изобразить коня, катающегося на спине, а нарисовал коня на бегу. Заказчик остался недоволен тем, что Павсон не выполнил его условия; художник же ответил на это: "Переверни картину, и скачущий конь будет у тебя кататься на спине". Сократ в своих беседах тоже не говорил прямо, но стоило перевернуть его слова, и они становились вполне понятными. Он боялся навлечь на себя ненависть собеседников и поэтому говорил загадочно и излагал мысли прикровенно.

16. Гиппоник, сын Каллия, решил в честь родного города воздвигнуть статую. Кто-то подал ему совет поручить работу Поликлету. Гиппоник на это сказал, что не хочет приношения, которое доставит славу не тому, кто его даровал, а тому, кто создал, так как все, конечно, будут восхищаться искусством Поликлета, а не его щедростью.

17. Сократ говорил, что Архелай истратил на дворец, который Зевксис из Гераклеи расписал по его заказу, четыреста мин, на самого же себя — ни обола9. Поэтому люди приходят издалека, стремясь увидеть дворец, однако никто не подумает отправиться в Македонию ради Архелая, разве только приманкой для него будут деньги, а ими едва ли соблазнишь порядочного человека.

18. Один хиосец, рассердившись на своего раба, сказал ему: "Не на мельницу ты у меня пойдешь, а в Олимпию", — так как, видно, считал более страшным наказанием жариться там во время игр на солнце, чем работать на мельнице.

19. Архит вообще был человеком стыдливым и боялся произносить непристойные слова. Если же обстоятельства вынуждали его сказать что-нибудь в таком роде, верный себе, он молча писал неприличное слово на стене, пальцем указывал на то, что его заставляют сказать, но, вопреки всему, не произносил.

20. Некий учитель из Сибариса (педагоги ведут там столь же невоздержанную жизнь, как все прочие) шел со своим питомцем по дороге, и когда мальчик поднял с земли сушеную фигу, больно наказал его за это. Но самое смешное, что, отняв у мальчика находку, учитель сам съел фигу. Я очень потешался, когда прочел этот рассказ в "Сибаритских историях" и сохранил его в памяти из человеколюбивого побуждения посмешить других.

21. Поэт Эагр жил после Орфея и Мусея. Он, как передают, впервые воспел троянскую войну, отважившись взяться за тему такого размаха.

22. Некий тиран Триз10, желая предотвратить заговоры и злоумышления против себя, запретил подданным где бы то ни было, на улице и в домах, разговаривать друг с другом. Это оказалось совершенно невыносимым, и они решили хитростью обойти приказ тирана: кивали друг другу головой, делали движения руками, глядели либо мрачно, либо спокойно и весело, в беде и печали насупливали брови, лицом рассказывая ближнему о своем душевном состоянии. Скоро и это стало страшить тирана: он опасался, что при красноречивости телодвижений даже самое молчание подданных чревато для него опасностями. Тогда он запретил им и такие беседы. После этого один согражданин Триза, не в силах больше терпеть и бездействовать и желая покончить с единовластием, пришел на рыночную площадь11 и залился горькими слезами. Со всех сторон его сейчас же окружил народ и тоже стал лить слезы. Тут до тирана дошла весть, что все стоят недвижимо, но плачут в три ручья. Триз поспешил и этому положить конец и поработить не только язык своих подданных, не только движения, но лишить даже глаза прирожденной им свободы; со всех ног, в сопровождении своих телохранителей, он бросился на площадь, чтобы пресечь плач. Едва народ завидел Триза, как отнял оружие у его телохранителей и убил тирана.

23. Клиний был человеком хорошего нрава, а по воззрениям пифагореец. Однажды, выйдя из себя и почувствовав, что теряет хладнокровие, Клиний, прежде чем ярость успела завладеть им и можно было заметить, в каком он состоянии, настроил лиру и заиграл. На вопрос же, зачем он это делает, Клиний прекрасно ответил: "Чтобы успокоиться". Мне думается, что Ахилл в "Илиаде", певший под звуки кифары и так воскрешавший в памяти подвиги прежних дней, умерял этим свой гнев. Ведь он был любителем музыки и из добычи прежде всего взял себе кифару.

24. Коринфские богачи Теокл и Трасонид, а также митиленец Праксид проявили презрение к деньгам и великодушие, видя, что их сограждане бедствуют. Мало того, эти люди убеждали других облегчить тяжелую участь неимущих. Ничего не добившись, они решили простить своим должникам сделанные ими долги; благодаря этому они спасли собственную жизнь, так как те, кому заимодавцы не отпустили долгов, напали на них, в ожесточении прибегнув к оружию, и, оправдывая это крайней степенью нужды, убили.

25. Некогда Хиос раздирали гражданские распри, и он жестоко страдал от этой напасти. И вот один хиосец, от природы наделенный государственным умом, заявил своим политическим единомышленникам, добивавшимся поголовного изгнания сторонников враждебной партии: "Этого ни в коем случае нельзя допустить; после нашей победы нужно сохранить некоторое количество врагов, чтобы впоследствии из-за недостатка противников мы не начали враждовать друг с другом". Этими словами хиосцу удалось убедить слушателей, так как приведенные им доводы произвели впечатление.

26. На свою беду поэт Антагор принялся на рыночной площади12 поносить академика13 Аркесилая. Тот же, невозмутимо продолжая беседу, зашагал туда, где было много народу, чтобы его обидчик был опозорен перед большим числом слушателей. Действительно, люди стали отворачиваться от Антагора, подумав, что он лишился рассудка.

27. В высшей степени я одобряю тех, кто уничтожает зло, едва оно народилось и не успело еще войти в силу. Таков Агесилай, подавший совет без разбора дела казнить всех, кто во время нападения фиванцев посещал какие-нибудь ночные сборища14.

28. Некто стал выговаривать оратору Пифею за его низкие поступки. Совесть не позволила ему отрицать это, и Пифей ответил, что сравнительно с другими государственными деятелями в Афинах он был непорядочен в течение самого краткого срока. Несомненно, Пифей гордился тем, что не всегда заслуживал упреков, и находил себе оправдание в том, что не мог выдержать сравнения с отъявленными негодяями15. Как наивно он рассуждал! Ведь вина ложится, по моему разумению, не только на совершившего какой-нибудь проступок, но и на замыслившего его.

29. Лисандр привез в Лакедемон деньги и таким образом соблазнил его жителей отступить от воли бога, требовавшего, чтобы Спарта осталась недоступной для золота и серебра16. Некоторые рассудительные мужи, в ком был еще жив лаконский образ мыслей, достойный Ликурга и пифийского бога17, пытались этому воспрепятствовать; те же, кто одобрил поступок Лисандра, заслужили дурную славу, и их доблесть постепенно угасла.

30. В своей надменности карфагенянин Ганнон преступил поставленные смертному границы и задумал распространить о себе славу как о существе божественного происхождения. Он накупил великое множество певчих птиц и держал их в темном помещении, обучая одной только науке: говорить "Ганнон — бог". Когда птицы — они слышали лишь эти два слова — научились их произносить, Ганнон отпустил птиц на волю в надежде, что слава о нем разнесется теперь повсюду. Однако пленницы, получив свободу и вернувшись к привычной жизни, стали петь привычные песни, какие поют все птицы, забыв Ганнона и науку, которой они обучились в неволе.

31. Птолемей Трифон18 (он получил это прозвище из-за свойственного ему образа жизни) сказал как-то одной красавице, пожелавшей встретиться с ним: "Моя сестра19 запретила мне принимать приглашения от красивых женщин". На это посетительница смело и остроумно возразила ему: "А от красавца ты бы, вероятно, принял?" Птолемей остался доволен ее ответом.

32. Некий лакедемонянин по имени Тимандрид, уехав из родного города, доверил дом попечению сына. Когда Тимандрид через некоторое время возвратился и обнаружил, что тот приумножил оставленное ему имущество, он сказал, что юноша обидел многих — богов, друзей и чужестранцев, так как люди благородного образа мыслей на них тратят избыток принадлежащих им средств. Величайший позор, говорил он, если человек при жизни слывет неимущим, а после смерти обнаруживается, что он богат.

33. Однажды Платон рассуждал о каком-то философском предмете. Среди собравшихся присутствовал Диоген, который был, однако, недостаточно внимателен. Раздосадованный этим Платон сказал: "Слушай как следует, собака20". Диоген без тени замешательства ответил: "Я не прибегал обратно в дом, где меня продали, как делают собаки", — намекая на поездку Платона в Сицилию21. Рассказывают, что Платон называл Диогена сумасшедшим Сократом.

34. Египтяне утверждают, что бог Гермес дал им законы: людям ведь свойственно желание возвеличивать свои установления. В древнем Египте судьями были жрецы; во главе их стоял старейший жрец, который судил всех; от него требовалась непогрешимая справедливость и суровость. Шею жреца украшала сафировая фигура Истины. Я бы предпочел, чтобы судью отличала не вырезанная из камня и воплощенная в нем Истина, но чтобы он носил истину в самой душе.

35. Лаиду называли Секирой. Это прозвище намекало на суровость ее нрава, а также на то, что она брала много денег, особенно с чужестранцев, и они поэтому долго не засиживались в Афинах.

36. Смешон тот, кто чванится своим отцом и предками, если, ничего не зная об отце Мария, мы, однако, восхищаемся его подвигами. То же относится к Катону, Сервию, Гостилию и Ромулу.

37. Я не привык бездумно рассматривать ни статуи, плоды мастерства ваятеля, ни картины: в них ведь заключена мудрость, свойственная этим искусствам. В том, что это так, человека могут убедить многие примеры, в том числе и следующий: никогда ни один живописец или ваятель не решился изобразить нам Муз неправильно, ошибочно или несогласованно с природой зевсовых дочерей. Разве кто-нибудь был столь безрассуден, чтобы представить их в вооружении? Это говорит о том, что жизнь служителя Муз должна быть безмятежна, тиха и достойна этих богинь.

38. О фиванце Эпаминонде я знаю многое, достойное упоминания, но ограничусь следующим. Он сказал Пелопиду, что никогда не уходит с рыночной площади, пока не увеличит число своих старых друзей одним новым.

39. Персидский царь22 (мне хочется вас немного позабавить) послал Анталкиду, который прибыл к нему для переговоров о мире23, напитанный благовониями венок из роз. Тот же сказал: "Я принимаю дар и ценю твое расположение, но должен признать, что розы лишились теперь своего аромата и их естественный запах убит искусственной подделкой".

40. Александр, тиран Фер, слыл одним из самых жестоких людей. Однажды, когда трагический поэт Феодор проникновенно играл роль Меропы, он заплакал и покинул театр24. Позднее, оправдываясь перед Феодором, Александр сказал, что ушел не из-за презрения к искусству поэта или желания его унизить, а из-за стыда перед тем, что его трогают страдания на сцене, но оставляют бесчувственным беды сограждан.

41. Аполлодор в высшей степени был привержен к вину. Он не пытался скрывать своей слабости, бороться с опьянением и пробуждаемыми им страстями, но разгоряченный и распаленный вином становился еще кровожаднее, так как к этому природному пороку Аполлодора присоединялось возбуждение от выпитого.

42. Платонов ученик Ксенократ говорил, что безразлично при помощи ли ног или глаз проникать в чужой дом, так как в одинаковой мере повинен тот, кто заглядывает и кто входит, куда не полагается.

43. Однажды, рассказывают, Птолемей25 (умалчиваю, какой именно) с увлечением играл в кости. За этим занятием ему стали читать список преступников и определенных им наказаний, чтобы царь назвал тех, кто, по его мнению, заслуживает казни. Тут его супруга Береника отняла у раба список и запретила продолжать чтение, сказав, что людские судьбы надлежит решать продуманно, а не за игрой, ибо человеческие головы не кости, чтобы их швырять. Птолемею пришлись по душе ее слова, и с тех пор царь во время игры никогда не выслушивал подобных докладов.

44. Лаконский юноша, за бесценок купивший землю, был предан в руки властей и наказан. Основанием для приговора послужило то, что он, еще совсем молодой человек, соблазняется выгодой. Мужественный дух лаконцев сказался и в том, что они воюют не только против врагов, но и против корысти.

45. Мы чтим из гречанок — Пенелопу26, Алкестиду27 и супругу Протесилая28, из римлянок — Корнелию29, Порцию30, Цестилию31. Я мог бы назвать здесь и других римлянок, но не хочу, чтобы немногочисленные имена гречанок потонули в именах римлянок, дабы кто-нибудь не подумал, будто я делаю это из патриотических побуждений.

46. Когда магнесийцы, живущие на Меандре, выступили против эфесян32, каждый их всадник имел при себе помощников, охотничьего пса и раба-копейщика. В начале битвы магнесийцы пустили вперед псов, которые внесли смятение во вражеское войско, так как были страшно свирепы и дики, а вслед за ними — рабов-копейщиков. Их действия были весьма успешны, так как псы уже расстроили неприятельские ряды. Только после этого вступили в бой сами магнесийцы.

47. Живописец Никомах был потрясен картиной гераклейца Зевксиса, изображавшей Елену. Кто-то полюбопытствовал, почему его так восхищает искусство Зевксиса. На это художник отвечал: "Ты бы не спросил меня, если б имел мои глаза". Эти слова, по моему мнению, справедливо отнести и к какой-нибудь речи: слушать ее ушами знатока — все равно, что смотреть глазами художника.

48. Филипп брал сыновей знатных македонян в свою свиту не для того, чтобы, как говорят некоторые, бесчестить или унижать их, а с целью закалить юношей в трудах и приучить к несению необходимых обязанностей. К тем же, кто был склонен к изнеженности и лености, он, как передают, относился беспощадно. Афтонета, например, царь велел бичевать за то, что тот, почувствовав жажду, покинул строй и свернул на постоялый двор, а Архедама предал смерти за нарушение своего приказа не снимать оружия; юноша совершил этот проступок, понадеявшись как дурной человек на то, что лестью и угодничеством завоевал расположение царя.

УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН, ТОПОНИМИЧЕСКИХ И ЭТНОНИМИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ